Осенью 1836 года, за год до гибели, Пушкин закончил «Капитанскую дочку» и сдал в цензуру на разрешение печатать. Тут же он отправил цензору, некоему Корсакову, письмо. Как мы увидим, Пушкин придавал этому письму большое значение.
«Роман мой основан на предании, некогда слышанном мною, будто бы один из офицеров, изменивших своему долгу и перешедших в шайки Пугачевские, был помилован императрицей по просьбе престарелого отца, кинувшегося ей в ноги». Пушкин имеет в виду историю офицера Шванвича.
Отец его, силач, буян и задира, ещё во времена Петра III в трактирной ссоре разрубил щёку Алексею Орлову, любимцу Екатерины II, супруги Петра III. Когда Алексей Орлов возглавил заговор, в результате которого Пётр III был свергнут с престола, а императрицей стала Екатерина, Шванвич счёл себя погибшим. Но Орлов, достигнув «первой ступени в государстве», не стал мстить обидчику, а «остался приятелем» с Шванвичем.
Через много лет сын Шванвича «имел малодушие пристать к Пугачеву и глупость служить ему со всеусердием». Рассказывали, что именно Алексей Орлов – теперь уже граф и всесильный фаворит императрицы – «выпросил у государыни смягчение приговора» сыну своего прежнего врага, а затем друга. Что в этом «анекдоте» ДОСТОВЕРНОГО? Молодой Шванвич, взятый восставшими в плен, присягнул Пугачеву и служил в его штабе. После разгрома пугачевцев под Татищевой Шванвич бежал, пытаясь скрыться в Оренбурге. Но был пойман и арестован.
Где же «помилование императрицы»? то самое помилование, которое будто бы так поразило Пушкина, что он положил его в основу романа. Никакого помилования не было. И, конечно, патетически-сентиментальной сцены с престарелым отцом, кинувшимся в ноги Екатерине II, не было и в помине. Пушкин прекрасно это знал, когда писал «Капитанскую дочку». Почему же он так настойчиво упирает на предание о помиловании в письме к цензору? Потому что, выражаясь военным языком, это был «отвлекающий манёвр». Пушкин разъясняет, даже разжёвывает цензору, в чём суть сюжета «Капитанской дочки». Ссылаясь на мифическое предание, он внушает Корсакову, что роман, собственно говоря, и написан ради финального эпизода – встречи Маши Мироновой с Екатериной II. И, следовательно, имеет целью прославить царское милосердие. Пушкин вынужден так растолковать сюжет романа. Потому что на самом деле сюжет «Капитанской дочки» был иной. Совсем иной.
В пушкинских бумагах сохранилось шесть планов «Капитанской дочки». Примечательно, что и последний план не много имеет общего с романом в том виде, в каком мы его знаем.
Из шести планов «Капитанской дочки» в трёх главным героем должен был стать Шванвич, прототип реального дворянина, подпоручик 2-го гренадёрского полка.
Столичный офицер, он послан в отдельную крепость «за буйство». Его окружает некоторый романтический ореол человека строптивого, не ладящего с начальством.
Натура активная, он не попадает в плен к Пугачеву, а «предаёт ему крепость», «делается сообщником». Командует отрядом восставших, «ведёт своё отделение» в Нижний Новгород, «предводительствует шайкой», напоминая этим Дубровского.
В первых же планах возникают намётки любовной сюжетной линии. Появляется имя Марьи Ал. Шванвич выступает её защитником, что естественно для героя романа: «является к Марье Ал. – спасает семейство, и всех».
Трижды берёт Пушкин «на пробу» шванвичевский сюжет и, в конце концов, отбрасывает его.
Он отказывается от мысли сделать положительным героем дворянина, перешедшего в пугачевский лагерь. Пушкин не сочувствовал таким людям, как Шванвич. Его страшил крестьянский мятеж. «Не приведи бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный», – говорит молодой герой романа. Так же думал и Пушкин.
Некоторые черты Шванвича преданы отрицательному герою, Швабрину, близкому к типу романтического злодея. На их связь указывает и сходство фамилий.
На смену Шванвичу появляется другой прототип героя, капитан Башарин. Это тоже реальное лицо.
В «Истории Пугачева» рассказано про расправу Пугачева над офицерами крепости Ильинской. Капитану Камешкову и прапорщику Воронову Пугачев задал вопрос: почему они пошли против него, государя? «Ты нам не государь… а ты вор и самозванец, – ответили офицеры. Они были тут же повешены.
«Потом привели капитана Баширина. Пугачев, не сказав ему уже ни слова, велел было вешать и его. Но взятые в плен солдаты стали за него просить. Коли он был до вас добр, – сказал самозванец, – то я его прощаю» Сам эпизод в роман не вошёл. Но милосердный поступок Пугачева, и, что ещё важнее, побудительная причина прощения Башарина – за доброе отношение к солдату, к простому люду – сыграли огромную, возможно, даже решающую роль в прояснении основной идеи романа, в формировании всего сюжетного построения.
Уже в первом «башаринском» плане Марья Ал. начинает приобретать черты Маши Мироновой. Башарин произведён в капитаны Пугачевым и «отражен с отдельной партией» в Симбирск. «Старый комендант отправляет свою дочь в ближнюю крепость». Пугачев, «взяв одну крепость, подступает к другой – Башарин первый на приступе». Он «требует в награду» отдать дочь коменданта под его попечение. Важные сюжетные звенья романа постепенно начинают складываться. Облик Башарина двоится. Переход в другой стан и обратно в первый не слишком лестно его аттестует.
Пушкин расстаётся с Башариным как прототипом. И, главное, окончательно отказывается от перехода героя к восставшим. Даже временно.
Появляется новая – поистине драгоценная – находка. Это всего лишь намётки одной сцены. Но именно этот, как будто наспех брошенный штрих вплотную приблизил Пушкина к ключевому эпизоду «Капитанской дочки».
Вот эта запись: «Башарин дорогою во время бурана спасает башкирца… Башкирец спасает его по взятии крепости. – Пугачев щадит его, сказав башкиру – Ты своею головою отвечаешь за него».
Не менее важная находка – буран. Буран становится действенным звеном драматургии.
Смыкаются, выстраиваются в один ряд: буран; дворянин-офицер, спасающий человека из народа; помилование Пугачевым героя романа именно за проявленное добросердечие.
Несколько видоизменившись, все эти моменты стали краеугольным камнем сюжета «Капитанской дочки».
Но образная фантазия ведёт Пушкина в сторону. Появляется новый прототип героя, как это ни странно, живой современник Пушкина, некто Валуев, девятнадцатилетний юноша.
Новый (это уже последний известный план) начинается с того, что Валуев приезжает в крепость, «тихо и мирно» влюбляется в Машу Горисову, дочь коменданта… В плане появляется прокурор…
Как много решающих составных частей сюжета уже найдено. Но не хватает сквозного сюжета.
В историческом романе, каким Пушкин себе его представлял, исторические события не должны были служить лишь фоном, на котором развёртываются судьбы героев. Частные судьбы надо было связать с широким шагом Истории. И притом так, чтобы этой связью выразить самые заветные, созревшие в долгих раздумьях мысли о судьбах и невзгодах России.
«Ай да Пушкин!» — как известно, в восторге воскликнул Пушкин, закончив «Бориса Годунова».
Наверно, примерно в таком же приподнятом состоянии духа пребывал Пушкин и тогда, когда ему вдруг открылась та лежавшая совсем близко сюжетная передвижка, которая решила всё…
Наконец-то появляется герой, который останется главным в окончательном тексте романа – Гринев. Фамилия эта взята из архивных материалов. Подпоручик А.М. Гринев числился среди офицеров, которые были «подозреваемы в сообщении с злодеями, но по следствию оказались невинными».
Во время бурана Гринев, оказывается, должен спасти не башкира. Он спасает Пугачева! Этим даётся возможность не только сюжетно переплести события крестьянского мятежа и жизни дворянина-офицера. Но сплести их так, что Пугачев становится – рядом с Гриневым и Машей Мироновой – центральной фигурой, двигающей сюжет.
Именно этого не было во всех прежних планах. Именно в этом и заключалась счастливая находка Пушкина.
Сюжет выстроился. Эскизные планы уже не нужны…
Нужно было огромное, непоколебимое гражданское мужество, чтобы так писать о Пугачеве в ту реакционнейшую пору, когда руководителя крестьянско-казацкого мятежа именовали только такими словами, как «изверг», приписывали ему лишь «адскую злобу», отрицали в нём «малейшую искру добра».
Под пером Пушкина не существующая будто бы «искра добра» разгорелась ярчайшим пламенем и светом.
Тон «Капитанской дочки» с виду бесхитростен. Но это лишь уловка со стороны автора.
В отточенной, совершенной форме сюжет «капитанской дочки» выразил идею романа. Всем ходом его Пушкин утверждает мысль о великих душевных богатствах русского народа. О благородных нравственных свойствах, которые таятся под грубой оболочкой «простого народа» и могли бы развернуться ещё краше и полнее, если бы не были сдавлены, а подчас изуродованы бесчеловечными социальными условиями.
И ещё одна заветная мысль с далёким историческим прицелом: можно и нужно найти «мостик», который крепко и дружески соединил бы трудовые руки и интеллект нации.
ЦИТАТЫ:
«Давно уже отмечено умными людьми, что счастье — как здоровье: когда оно налицо, его не замечаешь.»
«Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!»
«Я слишком был счастлив, чтоб хранить в сердце чувство неприязненное.»
«…береги платье снову, а честь смолоду.»
«Рассеяние вредно молодому человеку»
«Будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов.»
«Человек пьющий ни на что не годен.»
«Господь не выдаст, свинья не съест!»
«Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай.»
«Где такая крепость, куда бы пули не залетали?»
Книгу Александра Пушкина «Капитанская дочка» можно взять в библиотеке (предварительный заказ по тел: 2-32-27) или прочитать в ЭБ ЛитРес, пройдя по ссылкам lit.to/15735 (для новичков) и https://www.litres.ru/aleksandr-pushkin/kapitanskaya-dochka/
Источники: Добин Е.С. История девяти сюжетов. Рассказы литературоведов. – Л.:, «Дет.лит», 1973. – С.110-139.
175 лет «Графу Монте-Кристо».– Если их превосходительства соблаговолят посетить этот остров, они прекрасно поохотятся.
На горизонте виднелась скала с правильными очертаниями сахарной головы. Её-то и указал итальянец-проводник двум французам, путешествующим по Средиземному морю.
Один из путешественников – романист Александр Дюма – был не по чину назван «его превосходительством». Зато второй, семнадцатилетний юноша, вероятно, мечтал о том, что когда-нибудь услышит обращение: «Ваше величество». Это был родной племянник Наполеона, сын бывшего короля Вестфалии, Жерома Бонапарта.
– Как называется этот остров?
– Монте-Кристо.
Звучное название острова привело романиста в восторг.
– Монсеньер, – обратился он к принцу, – в память о нашем путешествии я назову «Монте-Кристо» один из романов, который когда-нибудь напишу. Что «когда-нибудь» наступит очень скоро, Дюма тогда и в голову не приходило.
Название романа родилось, когда не возникало даже намёка на его будущий сюжет, даже в самых приблизительных очертаниях. И всё же остров дал пока ещё совсем туманный, первичный толчок могучему воображению художника.
На следующий же день после возвращения в Париж Дюма поспешил к издателям с предложением заключить договор на восьмитомный труд «Парижские путевые записки». Подобные очерки Дюма писал со сказочной быстротой.
Договор был тут же заключен. Но с существенной поправкой.
Во Франции тогда шумно прогремел роман Эжена Сю «Парижские тайны» -– со страшными злодеями, небывалыми похождениями, смертельными опасностями и чудесными спасениями. Современному читателю персонажи «парижских тайн» — и герои, и негодяи, и безвинные страдальцы – кажутся (и вполне справедливо) картонными. Но тогда читатели упивались остро авантюрным чтивом.
Издателей манил коммерческий успех «Парижских тайн». Они настаивали, чтобы Дюма написал в том же сенсационном, захватывающем жанре. Дюма охотно согласился. Он был уверен, что в состязании с Эженом Сю одержит верх.
Он оказался прав.
«Парижские тайны» давно обветшали. А «Граф Монте-Кристо» до сих пор сияет звездой первой величины в царстве приключенческой литературы.
Из всех романов Александра Дюма, классика французской литературы, связан с современными писателю событиями, пожалуй, лишь один – «Граф Монте-Кристо», написанный в 1844-1846 годах. И дело даже не в том, что действие происходит в период перед «ста днями» Наполеона, а затем в 30-е годы, а в том, как обрисована жизнь новоиспечённой знати после реставрации Бурбонов. Нувориши – банкиры и сенаторы – приобретают дворянские титулы; мародёры, грабители, подлецы становятся «цветом высшего общества».
Наряду с людьми, которые, захватив нечестным путём богатство, стали «верхушкой» общества, Дюма представляет на суд читателя и молодёжь – наследников этих самых отцов, покрывших себя сомнительной славой. Явившийся словно Алладин из волшебных сказок «Тысяча и одна ночи» граф Монте-Кристо снимает тоги с этих властителей мира, а заодно развенчивает и «блестящую» молодёжь, пользующуюся благами своих отцов.
Вообще в романе ставятся очень серьёзные проблемы, хотя, как и всегда у Дюма, они возникают и разрешаются благодаря «его величеству Случаю». Острые коллизии, драматические судьбы создают высокую степень накала в решении социальных и нравственных проблем. История всей жизни Дантеса, будущего графа Монте-Кристо, – это приговор современному обществу, где низменные страсти берут верх над благородством, личные интересы оказываются дороже человеческой жизни. Зависть Данглара, трусость Вильфора, подлость Фернанда – вот причины трагической судьбы 19-летнего юноши. Устранение любых препятствий к благополучию, богатству, высокому положению становится нормой поведения. И вся цепь событий, постепенно развёртывающаяся в романе, высвечивает низость общественных нравов во Франции периода Реставрации.
Однако и сам граф Монте-Кристо, на первый взгляд безупречный благородный герой, воплощает двойственность понимания добра. Он осуществляет свой план отмщения негодяям, но он же заставляет страдать и невинных. Дюма ставит вопрос о границах прав человека на суд и решение судьбы других людей, независимо даже от благородства побуждений. Сам Монте-Кристо в какой-то момент в ужасе оглядывается на свои деяния: он начинает понимать, что превысил право распоряжаться чужими судьбами: поэтому он в конце концов прощает того, кто был первым источником его бед, его сломанной судьбы, – Данглара, бывшего бухгалтера на корабле «Фараон», а теперь барона и банкира, человека глубоко безнравственного. Прощает без надежды, что Данглар может изменить свою сущность. Монте-Кристо понял, что в своей жажде мщения и наказания он зашёл слишком далеко, что на него ложиться часть вины за дальнейшие преступления этих людей.
Он хочет, чтобы преступный мир Вильфоров, Дангларов, Морсеров раскрыл себя до конца. И добивается своей цели – но какой ценой?
В своей безоглядной уверенности, что только он может восстановить справедливость и воздать по заслугам злодеям, Монте-Кристо похож на героев «Восточных поэм Байрона («Лара» и другие). Дюма развенчивает «байронического» героя, избравшего гордое одиночество, возвысившегося над остальными, «испорченным» человечеством. В конце романа Монте-Кристо понял, что только друзья могут воскресить в нём желание жить, вырвать его из одиночества. Теперь его спасение – люди, любовь, так как ненависть ожесточает и опустошает человеческую душу. Нет, месть Монте-Кристо и обнародование преступлений верхушки парижского общества не достигли своей цели, не исправили его представителей. Всё остаётся по-прежнему: так же устраиваются балы, увеселительные прогулки, браки по расчёту, денежные дела. Буржуазное общество убеждено, что деньги не пахнут, что они – символ земного могущества и своему обладателю дают возможность пренебречь как законами юридическими, так и законами морали. Но герой романа всё же велик тем, что проник в самую суть болезни этого общества и бросил ему вызов.
На примере романа «Граф Монте-Кристо» мы можем убедиться, что произведения Дюма – не просто развлекательное, но весьма серьёзное чтение, заставляющее юных поразмыслить над вечными вопросами человеческого бытия.
ЦИТАТЫ:
«…в этом мире нет ни счастья, ни несчастья, то и другое постигается лишь в сравнении. Только тот, кто был беспредельно несчастлив, способен испытать беспредельное блаженство. Надо возжаждать смерти, чтобы понять, как хороша жизнь.»
«От всякой беды есть два лекарства — время и молчание.»
«— Жалкое человеческое тщеславие, — сказал Монте-Кристо. — Каждый считает, что он несчастнее, чем другой несчастный, который плачет и стонет рядом с ним.»
«Кто долго страдал, тот с трудом верит своему счастью.»
«Показывай, что уважаешь себя, — и тебя будут уважать.»
«От графа Монте-Кристо может чего-нибудь требовать только граф Монте-Кристо.»
«Люди, которые никогда ни о чем не спрашивают, самые лучшие утешители.»
Источники: Добин Е.С. История девяти сюжетов. Рассказы литературоведов. – Л.:, «Дет.лит», 1973. – С.64 Зарубежная литература для детей и юношества. Учеб. для ин-тов культуры. В 2 ч. Ч 1. – М.: Просвещение, 1989. – 255 с. – С. 182-184. Энциклопедия для детей. Том 15. Всемирная литература. Ч. 2. XIX и XX века. – М.: Аванта+, 2001. – 656 с. ЛитРес
Книгу Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» можно взять в библиотеке (предварительный заказ по тел: 2-32-27) или прочитать в ЭБ ЛитРес, пройдя по ссылкам lit.to/15735 (для новичков) и https://biblio.litres.ru/aleksandr-duma/graf-monte-kristo/
В 2021 году исполнилось 190 лет книге «Собор Парижской Богоматери» В. Гюго.
«Увы! Увы! Малое берет верх над великим; один-единственный зуб осиливает целую толщу. Нильская крыса убивает крокодила, меч-рыба убивает кита, книга убьет здание!»
Роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» был задуман в 1828 году, когда во французской литературе превалировала историческая тема. 15 ноября 1828 года Гюго подписал с издателем Госленом договор на двухтомный роман, который должен был быть окончен 15 апреля 1829 г. Уже 19 ноября 1829 года в «Журнале де Деба» Гослен даёт объявление о выходе в свет «Собора». Но в это время Гюго увлечён созданием других сочинений и, чтобы не платить неустойку за невыполненные обязательства, ему пришлось просить отсрочки до 1 декабря 1830 года. Гюго принялся за роман 25 июля 1830 г. и даже написал несколько страниц, но события Июльской революции вновь отвлекают писателей от работы. Новая отсрочка – до 1 февраля 1831 года, на дальнейшую надежды не было. Как вспоминал впоследствии Гюго, говоря о себе в третьем лице: «Он купил бутылку чернил и серый вязаный шерстяной костюм, запер входной костюм в шкаф, чтобы лишить себя возможности выйти из дому, и вошёл в свой роман, как в тюрьму. Ему было очень грустно». Правда, уже к середине сентября Гюго, по его словам, «по шею ушёл с «Собор» Роман был закончен 15 января, а 16 марта 1831 года книга поступила в продажу. Но и после этого работа продолжилась: второе издание, увидевшее свет в октябре 1832 года, пополнилось тремя новыми главами – «Abbas beat! Martini», «Это убьёт то» (в книге пятой) и «Нелюбовь народа» (в четвёртой).
Задолго до появления самого текста роман был озаглавлен именем архитектурного памятника, и это не случайно. Прочитав горы книг, досконально изучив средневековую Францию, старый Париж, его сердце – Собор Парижской Богоматери, писатель создал свою философию средневекового искусства, назвав собор в романе «великой книгой человечества», в которой сохранена народная память, его традиции (строительство собора длилось три столетия с XII по XV века). Рассуждения об архитектуре Гюго наполняют философско-историческими идеями в духе своего времени, разъясняя, о чём повествует каменная летопись собора: «Каждая цивилизация начинается теократией и кончается демократией. Этот закон, по которому свобода сменяет единство, записан в архитектуре». Так мысль об историческом процессе, о непрерывном движении человечества от рабства к свободе, от аристократии к демократии, хорошо распространённая в теориях 1820-х годов, получило художественное выражение.
Собор Парижской Богоматери оказался символом и стержнем романа: он олицетворяет духовную жизнь народа, но и воплощает все тёмные силы, вытекающие из феодального гнёта, религиозных суеверий и предрассудков. Стремясь раскрыть зависимость человека средних веков от религии, власти догм, порабощавших его сознание, Гюго делает символом этой силы собор. Храм как бы направляет судьбы героев романа.
Сила романа не в его исторической достоверности, а в свободной фантазии художника-романиста. Гюго-повествователь, постоянно напоминает о себе. Комментируя события или действия персонажа, он поясняет странности той эпохи, которая так отдалена от нас, создавая, тем самым, особый метод исторического изображения.
В 1830-е годы, несмотря на то, что мода на исторический роман прошла, «Собор…» имел большой успех. Изобретательность Гюго поразила читателей. Действительно ему удалось одушевить свой «археологический» роман, «местный колорит» помог ему тщательно выписать тёмный плащ Фролло и экзотический наряд Эсмеральды, блестящую куртку Шатопера и жалкие отрепья Гудулы; блистательно разработанный язык романа отразил речь всех слоёв общества XI в. (искусственная терминология, латынь, арго). Метафоры, сравнения, антитезы, приёмы гротеска, контраста, метод картин, – всё это придало роману ту степень «идеального и возвышенного» к которой так стремился писатель. Творчество Гюго всегда привлекало к себе внимание в России. «Собор…» был переведён на русский язык в 1866 г., в 1847 г. А.С. Даргомыжский, написал оперу «Эсмеральда».
ЦИТАТЫ:
«Увы! Ко всем человеческим поступкам можно относиться двояко: за что клеймят одного, за то другого венчают лаврами. Кто благоговеет перед Цезарем, тот порицает Катилину.»
«Порой мы обязаны счастливым исходом великого предприятия удаче, порой — хитрости.»
«– А знаете ли вы, что такое дружба? – спросил он. – Да, – ответила цыганка. – Это значит быть братом и сестрой; это две души, которые соприкасаются, не сливаясь; это два перста одной руки.»
«Это подтверждает новую истину, что последствия великих событий неисчислимы.»
«Ничто не делает человека столь склонным к рискованным предприятиям, как ощущение невесомости своего кошелька.»
«Инстинкт объединяет женщин гораздо быстрее, нежели разум – мужчин.»
«Он оказался глухим и слепым одновременно. Вот условие, необходимое для того, чтобы быть образцовым судьей!»
«Ствол дерева – неизменен, листва – прихотлива.»
«Капли вина достаточно, чтобы окрасить целый стакан воды; чтобы испортить настроение целому собранию хорошеньких женщин, достаточно появления более красивой, в особенности если в их обществе всего лишь один мужчина.»
«Любовь – это когда двое едины. Когда мужчина и женщина превращаются в ангела. Это – небо!»
«Несколько столетий тому назад исчез из числа живых человек, начертавший на стене это слово; в свою очередь, исчезло со стены собора и само слово; быть может, исчезнет скоро с лица земли и сам собор.»
«…он понял, что человек нуждается в привязанности, что жизнь, лишенная нежности и любви, не что иное, как неодушевленный визжащий и скрипучий механизм.»
«Ибо любовь подобна дереву: она растет сама собой, глубоко запуская в нас свои корни, и нередко продолжает зеленеть даже в опустошенном сердце.»
«В каждом из нас существует известное соотношение между нашим непрерывно развивающимся умом, склонностями и характером, которое нарушается лишь при крупных жизненных потрясениях.»
«Не люблю я козлов за их бороду да за рога. Ни дать ни взять — мужчина.»
«Я имею счастье проводить время с утра и до вечера в обществе гениального человека, то есть с самим собой, а это очень приятно.»
«Иногда и ухо обретает зрение.»
«Вот новое доказательство той вечной истины, которая и доныне всякий день подтверждается в наших театрах: лучший способ заставить публику терпеливо ожидать начала представления – это уверить ее, что спектакль начнется незамедлительно.»
«Феб де Шатопер тоже кончил трагически. Он женился.»
«Бывают в жизни минуты, когда даже неверующий готов исповедовать религию того храма, который окажется близ него.»
«Так вот каким надо быть! Красивым снаружи!»
«…уста каждого ученого, осыпающего похвалами своего собрата, – это чаша подслащенной желчи.»
«Когда человеком владеет мысль, он находит ее во всем.»
«Мать часто всего сильнее любит именно то дитя, которое заставило ее больше страдать.»
«Время слепо, а человек невежествен.»
«Крупнейшие памятники прошлого — это не столько творения отдельной личности, сколько целого общества; это скорее следствие творческих усилий народа, чем яркая вспышка гения, это осадочный пласт, оставляемый после себя нацией; наслоения, отложенные веками, гуща, оставшаяся в результате последовательного испарения человеческого общества; словом, это своего рода органическая формация.»
Источник: Энциклопедия литературных произведений. – М.: ВАГРИУС, 1998. – 656 с. – С. 466-467.
160 лет исполнилось в 2021 году «Униженным и оскорблённым».
«…произведение дикое, но есть в нём полсотни страниц, которыми я горжусь» – Ф.М. Достоевский.
«УНИЖЕННЫЕ И ОСКОРБЛЁННЫЕ» – роман Фёдора Михайловича Достоевского. Роман создавался одновременно с работой над «Записками из мёртвого дома». В самом конце 1859 г. Достоевский вернулся из Сибири в Петербург. За десять лет, проведённых им на каторге, многое изменилось в России. Расшатался и агонизировал крепостнический уклад, стали размываться патриархальные устои, общество урбанизировалось и переживало болезненный процесс социального расслоения; власть денег наложила отпечаток на все сферы быта и морали.
Достоевский, находящийся во власти почвеннических идей, для пропаганды своих взглядов основал журнал «Время», первый номер которого вышел в январе 1861 года. Для успеха журналу нужен был роман, способный заинтересовать читателя. Таким романом и стали «Униженные и оскорблённые». Новое произведение Достоевского печаталось во «Времени» с января по июль 1861 года. В том же году роман вышел отдельным изданием. «Униженные и оскорблённые» имели колоссальный успех у публики, но рецензенты встретили роман сурово. Н.А. Добролюбов считал его «ниже эстетической критики». А.А. Григорьев называл героев куклами, манекенами, ходячими книжками. Впоследствии сам Достоевский отчасти согласился с обвинениями критиков: «Совершенно сознаюсь, что в моём романе выставлено много кукол, а не людей, что в нём ходячие книжки, а не лица, принявшие художественную форму, <…> Но вот, что я знал наверно, начиная тогда писать: 1) что хоть роман и не удастся, но в нём будет поэзия, 2) что будет два – три места горячих и сильных, 3) что два наиболее серьёзных характера будут изображены совершенно верно и даже художественно. Этой уверенности было с меня довольно. Вышло произведение дикое, но есть в нём полсотни страниц, которыми я горжусь».
Сегодня трудно согласиться и с суровым приговором критиков, и со «смиренной авторецензией» (по определению К. Мочульского) Достоевского. Стало очевидно, что роман «Униженные и оскорблённые» – эксперимент, в ходе которого Достоевский впервые «опробовал» многие приёмы, сюжетны ходя и даже характеры героев, которым затем предстоит появиться в его «программных» фундаментальных произведениях. Зависимость «Униженных и оскорблённых» от мелодраматических авантюрных романов Фредерика Сулье, Э. Сю, В. Гюго, Ч. Диккенса не умоляет новаторства Достоевского.
«Униженные и оскорблённые» стоят в преддверии романов-трагедий. Шаблоны мелодрамы, авантюрного и уголовного романа наполняются гениальным психологическим и идеологическим содержанием. Ф.М. Достоевский вырабатывает новый повествовательный стиль, изображая жизнь идей в конкретной форме. Роман интересен тем, что Достоевский не решает, а ставит проблемы, которые будут рассматриваться им на протяжении всей жизни.
ЦИТАТЫ:
«Так бывает иногда с добрейшими, но слабонервными людьми, которые, несмотря на всю свою доброту, увлекаются до самонаслаждения собственным горем и гневом, ища высказаться во что бы то ни стало, даже до обиды другому, невиноватому и преимущественно всегда самому ближнему к себе человеку. У женщины, например, бывает иногда потребность чувствовать себя несчастною, обиженною, хотя бы не было ни обид, ни несчастий. Есть много мужчин, похожих в этом случае на женщин, и даже мужчин не слабых, в которых вовсе не так много женственного.»
«Но я должна приискать средство, чтоб ему было легко оставить меня без угрызений совести. Вот что меня мучит, Ваня; помоги. Не присоветуешь ли чего-нибудь? – Такое средство одно, – сказал я, – разлюбить его совсем и полюбить другого.»
«Уехал бы куда-нибудь отсюда, хоть в Сибирь!..»
«Слушай, Ваня: я ведь и прежде знала и даже в самые счастливые минуты наши предчувствовала, что он даст мне одни только муки. Но что же делать, если мне теперь даже муки от него – счастье? Я разве на радость иду к нему? Разве я не знаю вперед, что меня у него ожидает и что я перенесу от него? Ведь вот он клялся мне любить меня, всё обещания давал; а ведь я ничему не верю из его обещаний, ни во что их не ставлю и прежде не ставила, хоть и знала, что он мне не лгал, да и солгать не может. Я сама ему сказала, сама, что не хочу его ничем связывать. С ним это лучше: привязи никто не любит, я первая. А все-таки я рада быть его рабой, добровольной рабой; переносить от него все, все, только бы он был со мной, только б я глядела на него! Кажется,»
«Кстати: мне всегда приятнее было обдумывать мои сочинения и мечтать, как они у меня напишутся, чем в самом деле писать их, и, право, это было не от лености. Отчего же?»
«Это я одна во всем виновата! Сами себе горести создаем, да еще жалуемся…»
«Именно, я заметил, в женском характере есть такая черта, что если, например, женщина в чем виновата, то скорей она согласится потом, впоследствии, загладить свою вину тысячью ласк, чем в настоящую минуту, во время самой очевидной улики в проступке, сознаться в нем и попросить прощения.»
«Таких людей между русскими людьми много. Бывают они часто с большими способностями; но все это в них как-то перепутывается, да сверх того они в состоянии сознательно идти против своей совести из слабости на известных пунктах, и не только всегда погибают, но и сами заранее знают, что идут к погибели. Маслобоев, между прочим, потонул в вине.»
Читайте роман Ф.М. Достоевского «Униженные и оскорблённые» бесплатно в ЛитРес, пройдя по ссылке: lit.to/15735 или возьмите книгу в библиотеке.
Источник: Энциклопедия литературных произведений. – М.: ВАГРИУС, 1998г. – 656 с. litres.ru
440 лет – «Острожская библия», И. Федоров (1581).
Остро́жская Би́блия — один из первых славянских переводов Библии и первое завершенное издание Библии на Славянском языке, опубликованное в Остроге русским первопечатником Иваном Фёдоровым в 1581 г. с помощью православного белорусского князя Константина Острожского, по благословению дубенского игумена Иова.
«Остро́жская Би́блия» состоит из 76 книг Ветхого и Нового завета (в отличие от современных изданий, «Послание Иеремии» не выделено в отдельную книгу, а является 6-й главой «Книги пророка Варуха»). Некоторые её части основывались на переводах Франциска Скорины. Среди источников указывают также «Геннадиевскую Библию» — рукопись конца XV века. Предисловие написано Г. Д. Смотрицким — отцом Мелетия Смотрицкого.
Острожская библия — первое издание полного корпуса библейских книг Ветхого (за исключением Послания Иеремии) и Нового Завета на церковнославянском языке, выпущенное в 1581году в городе Острог печатником Иваном Фёдоровым по инициативе и на средства князя К.К. Острожского; выдающийся памятник восточно-славянской филологической мысли и печатного дела XVI века.
В основу издания положен список свода библейских книг, составленного в конце XV века в Новгороде при дворе архиепископа Геннадия («Геннадиевская Библия»), который был получен князем К.К. Острожским из Москвы в 1571 году (или 1573 году) при посредничестве канцлера («писаря») Великого княжества Литовского М.Б. Гарабурды (умер в 1586 году). Помимо этого, при подготовке издания использовались греческие (Септуагинта по венецианскому изданию 1518 года или одной из его перепечаток) и латинские (одно из изданий Вульгаты) тексты, а также ряд рукописей южнославянского происхождения, доставленных в Острог с Афона и из Сербии. В подготовке текста к изданию, помимо Ивана Фёдорова, активно участвовали преподаватели Острожской славяно-греко-латинской школы [ректор Г.Д. Смотрицкий, В.А. Суражский (Малюшицкий), протестант-публицист Мотовило, греки Дионисий Палеолог-Ралли, Евстафий Нафанаил, Феофан Эммануил Мосхопул и другие].
Объём и степень редактирования текста по дополнительным источникам имеют индивидуальный характер для отдельных книг в составе Острожской библии; специально для издания была переведена с греческого второканоническая 3-я Книга Маккавейская. Помимо собственно библейских книг, Острожская Библия включает вирши на герб князя Острожского, различные предисловия в прозе и стихах [в том числе от имени Острожского (параллельно на греческом и церковнославянском языках), Ивана Фёдорова и Смотрицкого], месяцеслов («соборник»), указатель евангельских чтений и один из вариантов послесловия печатника (параллельно на греческом и церковнославянском языках).
По объёму и полиграфическому оформлению Острожская Библия не имела аналогов в кириллическом книгопечатании своего времени. Она содержит 628 листов (1256 страниц) ин-фолио, сброшюрованных в 104 тетради. В ней использовано 6 шрифтов: 2 греческих и 4 кириллических, в том числе особый мелкий шрифт с курсивными элементами, отлитый специально для издания Острожской Библии и предварительно опробованный на книгах меньших размеров [славяно-греческая «Азбука» и Новый Завет с Псалтирью (обе книги — 1578)]. Текст Острожской Библии набран в 2 столбца. Первоначально предполагалось, что Острожская Библия по примеру ряда западноевропейских изданий Библии будет иллюстрирована сюжетными гравюрами. Сохранился договор Ивана Фёдорова с вроцлавским гравёром Б. Эбишем об изготовлении последним 150 гравюр на меди. Однако по неизвестным причинам сделка не состоялась, и в результате издание было украшено изображением герба князя Острожского, 81 ксилографической заставкой, 68 концовками, более чем 1300 инициалами, а также киноварными заголовками вязью, политипажами и наборным орнаментом. При оформлении титульного листа Острожской Библии использована рамка фронтисписа московского и львовского изданий Апостола Ивана Фёдорова. В конце помещён типографский знак Фёдорова. Первоначально печатание Острожской Библии планировалось завершить в июле 1580 года, однако работа затянулась до августа 1581 года, этим объясняется существование 2 вариантов послесловия с соответствующими датами.
Сразу после публикации Острожская Библия получила широчайшее распространение на всей восточнославянской территории, а со временем — и у южных славян. Уже в 1581 году английский посол Дж. Горсей получил в подарок экземпляр от царя Ивана IV Васильевича Грозного. Шрифты Острожской Библии уже в конце XVI века оказали заметное воздействие на великорусские книжные почерки, а её заставки и инициалы — на художественное оформление рукописных книг. К тому же времени относятся первые списки предисловий и послесловий, явно рассматривавшиеся как произведения, имеющие самостоятельную литературную ценность. В 1663 году Острожская библия с небольшой редакционной правкой была переиздана Московским печатным двором.
В Петровскую эпоху Острожская Библия использовалась Комиссией по исправлению славянской Библии, сопоставлявшей славянский текст с греческим и латинским изданиями; результаты редактуры отразились в так называемой Елизаветинской Библии (1751), которая легла в основу всей позднейшей церковнославянской печатной традиции.
Острожская Библия является наиболее сохранившимся славянским кириллическим изданием XVI века. [из первоначального тиража (не менее 1 тысячи экземпляров) сохранилось около 350 экземпляров, т. е. около 30%]. В 1988 году, к 1000-летию Крещения Руси, Острожская Библия была факсимильно переиздана.
Источники: https://pravtor.ru/viewtopic.php?t=14978https://w.histrf.ru/articles/article/show/ostrozhskaia_bibliia